Это были две гориллы, с тёмно-коричневыми мордами и чудесной золотисто-коричневой шерстью. Обе – щегольски одеты. Ада тщательно зарисовала обеих, и не успела она сложить листок и снова передать его Эмили, как услышала скрежет ключа, проворачиваемого в замке. Ада замерла. Дверь открылась, и в Самый потайной сад вошёл Мальзельо, катя перед собой деревянную тачку. Подойдя к теплице, он достал ещё один ключик и отомкнул стеклянную дверь.

– Дикарь из Патни и Барнская жена! – провозгласил он своим тоненьким сладким голоском. – Вы только взгляните на них! Ваши спасители, эти интеллектуальные ткачи из западного Лондона, определённо кое-что смыслят в одежде. На ярмарке в Громнете они бы выручили кругленькую сумму!

Он потянулся и схватил цилиндр Дикаря из Патни. Примерил его и бросил в тачку.

– Готов поспорить, когда интеллектуальные ткачи освободили вас из бродячего цирка, вы не были так шикарно одеты.

Он бросил вслед за цилиндром в тачку чепец Барнской жены и стянул с её плеч шаль. Горилла смотрела на него грустно, но кротко.

– Не понимаю только, как это ткачи вас отпустили.

Мальзельо хихикнул и быстро сорвал с горилл остальную одежду.

– Хотя, конечно, личное приглашение от знаменитого лорда Гота – это очень лестно. Ещё бы!

Он сунул руку в карман расшитого жилета Дикаря из Патни, извлёк оттуда пригласительный билет с позолоченным обрезом и положил его в карман собственного жилета. Затем вывез тачку из оранжереи и закрыл дверь на замок.

Ада выждала, пока шаги комнатного егеря не стихнут, и осторожно двинулась обратно по стволу, попутно помогая Эмили. Наконец, когда они оказались на твёрдой земле, Ада показала Эмили свои рисунки.

– Я так и знала, что Мальзельо держит кого-то в Самом потайном саду, – заявила Ада с победоносным видом. – И если я не ошибаюсь, он собирается задействовать эти бедные создания в субботней комнатной охоте.

– Совсем неплохо, – заметила Эмили, рассматривая рисунок Ады и пряча его в свою папку. – Учитывая, что в этот момент ты сидела на ветке. А теперь тебе всё-таки надо отправиться к отцу и рассказать ему обо всех этих ужасных делах.

Когда они вернулись на венецианскую террасу, они увидели Уильяма, который ждал их у византийского окна. Он был бел, как штукатурка.

– Я весь день сегодня ходил по пятам Мальзельо, – заявил он. – Сливался и пытался стянуть его связку ключей. Но они у него всегда на жилетной цепочке, а жилет он никогда не снимает. Так что я успел побывать и в кухонном саду, где он дёргал морковку, и дошёл с ним до Потайного сада – ну который обнесён стеной. Вот странно: он вошёл туда с пустой тачкой, а когда вышел, в ней было полно какой-то одежды. Оставил я Мальзельо тогда, когда он принялся вскрывать половицы в одной из пустых комнат заброшенного крыла… Что он вообще задумал?

– Надень же что-нибудь, – вздохнула Эмили, закатывая глаза, – и мы всё тебе расскажем.

С лужайки донёсся громкий хлопок.

Ада и прочие повернулись к окну и увидели лорда Гота, мчавшегося вдоль декоративной горки верхом на беговеле Пегасе с дымящимся мушкетом в руках. Уже несколько садовых гномов, расставленных среди искусственных скал, лишились голов. Пройдя поворот, лорд Гот прибавил ходу и стрелой помчался вдоль западного крыла. Из-под колёс Пегаса во все стороны летел гравий. Добравшись до ступенек портика, он соскочил с седла и отбросил беговел.

– Если я потороплюсь, то нагоню его у дверей кабинета! – воскликнула Ада и припустилась внутрь дома. – Увидимся за завтраком!

Ада взлетела по западной лестнице и помчалась по коридору мимо рыцарских лат-тройки [9]первого лорда Гота. Ей навстречу, со стороны парадной лестницы, шёл её отец. Увидев выражение его лица, Ада замерла. Когда лорд Гот встретился глазами с глазами дочери, на его лице отразилась смесь изумления, потрясения и грусти. Затем его взор соскользнул с её лица на ноги, обутые в канатоходные тапочки, и лицо его помрачнело.

– Отец, – начала Ада, – мне ужасно жаль беспокоить вас подобным образом, но я должна рассказать вам о…

– Ада, – прервал её лорд Гот своим спокойным и учтивым голосом. – Ты меня разочаровала.

– Но, отец, понимаете, Мальзельо…

– Ада! – лорд Гот снова прервал её, ещё спокойнее и ещё учтивее. – Я глубоко убеждён, что детей должно быть хорошо слышно, но не видно.

– Я знаю, отец, но…

– И ещё: я не услышал тебя потому, что ты не носишь башмаки, которые я тебе дал.

– Я знаю, отец, простите, я забыла…

– Забыла? – повторил лорд Гот, обходя Аду и берясь за дверную ручку кабинета. – Вот как? Стало быть, мои пожелания так мало для тебя значат? Что ты мне дальше намерена сказать? Что ты лазила по крыше?

Адины щёки покраснели, а взгляд уперся в её чёрные кожаные тапочки. Лорд Гот, избегая встречаться с ней взглядом, открыл дверь кабинета и шагнул внутрь.

– Что бы ты ни собиралась мне сказать, – добавил он с необыкновенным спокойствием и учтивостью, – ты можешь сделать это за чаем в большой галерее. На следующей неделе.

Дверь кабинета со щелчком закрылась. Ада развернулась и побрела по коридору в собственную комнату. Следующая неделя – это слишком поздно. Комнатная охота послезавтра, в субботу вечером. Ада вспоминала несчастные создания, которых Мальзельо заманил обманом – Сирену и гарпий, господина Омалоса и Хэмиша, Дикаря и его жену. Всех посадил на цепь комнатный егерь, и скоро им всем предстоит стать дичью, которую гости лорда Гота будут гонять по комнатам заброшенного крыла.